"Затратный" способ геологической отчётности

1956 год - в Забайкалье
по распределению

Владимир Константинович Рыбин
"Воспоминания инженера - геофизика"
отчёт о проделанной жизни - рукопись
Deutschland, 15.08.2009 (PDF 1.91 MB)

После приезда на место работы я довольно быстро был приобщён к производственному процессу электроразведки, а затем был отправлен в тайгу для проведения геохимической (металлометрической) съёмки 50 000 масштаба. ....

В Забайкалье и Казахстане это был тогда основной метод поисков рудных месторождений. Те, кто знаком со спецификой подобных съёмок, знают, какой это физически тяжёлый и ответственный вид геологических работ.

Это площадное обследование местности по прокладываемым на местности маршрутам длиной до 10 километров и расстоянием между линиями маршрутов 500 метров. На каждом пятидесятом метре брались пробы из почвы для последующего спектрального анализа на 40-50 химических элементов, в основном, цветных, редких металлов и редких земель.

Съёмка проводилась по визуально размеченным маршрутам с помощью топографической карты масштаба 1 : 50 000 и компаса. В случае появления геохимических аномалий содержаний металлов, (превышающих их кларковое содержание в несколько раз), проводилась детальная металлометрическая съёмка по инструментальной разбитой топографической сети масштабов 1 : 10 000 – 1 : 5 000.

Здесь же проводилась магнитометрическая съёмка (обычно зимой) и электроразведочные работы (летом) с целью геологического картирования, выявления тектонических нарушений, кварцевых жил, даек и других геологических структур.

После интерпретации выявленные аномалии проверялись горными выработками. Все эти работы сопровождались металлометрическим опробованием с последующим спектральным анализом на 40 элементов, радиометрическим анализом тех же проб и каппаметрическимиизмерениями. Кажется, я первый ввёл эти измерения в практику массового металлометрического опробования. Радиометрические измерения организовал А.Л. Ковалевский, приехавший из Сосновской экспедиции Первого Главка в Нерчинско-Заводскую геофизическую партию, в бытность моей работы там техническим руководителем (техруком) партии.

При радиометрическом опробовании были случаи ураганного содержания эквивалента урана в пробах, объяснённые впоследствии наличием в пробах радиоактивных аэрозолей - продуктов ядерных испытаний.

Особенностями металлогенической характеристики юго-восточного Забайкалья в пробах делювия и, соответственно, в широко распространённых коренных выходах палеозойских гранитоидов были повышенные содержание бериллия, олова, редких земель, бора и фтора.

В тоже время этот район издавна считался типичным примером полиметаллической металлогенической провинции. Одно из оловянно-бериллиевых рудопроявлений (Аркиинское), в открытии которого я принимал непосредственное участие, передали впоследствии в разведку. Окончательного результата, к сожалению, я не знаю, ибо впоследствии стал заниматься аэроэлектроразведкой.

Особенно трудна такая работа в начале и середине лета. Это время, когда оттаивает вечная мерзлота. В тайге жарко, душно, сыро. Огромное количество насекомых не дают возможности даже несколько секунд находиться а покое. Люди одеты в толстые защитные спецовки, так называемые "энцефалитки", а их лица защищены сетками Павловского. Это крупноячеистая сетка, пропитанная раствором –деметилфтолата, отпугивающим насекомых. Днём это оводы (пауты).

Одежда людей и шкуры лошадей черны от сидящих насекомых. Бока лошадей мокры от пота и струек крови. Вечером паутов сменяют комары и мошка. Иногда лошадь не выдерживала и начинала кататься на земле. После этого нужно долго успокаивать животное, чинить сбрую и собирать разбросанный груз. Всё время хочется пить. Даже маленький ветерок кажется спасением.

Во время металлометрической съёмки я должен был измерять радиоактивность в точках отбора проб, наносить маршрут на карту и описывать геологическую обстановку. Отбором проб занимались попеременно двое рабочих, они же несли тяжёлые рюкзаки с пробами. Я, с волочащимся за мной 50-метровым проводом - шнуром и с радиометром на груди, вёл маршрут. В день надо было проходить 15-20 километров, обычно по глухой тайге.

Часто нужно было идти километры пути через сплошной бурелом, валёжник и колючий кустарник, почти не ощущая твёрдой земли. Замкнув маршрут на первой точке отбора, поздно вечером бригада, мокрая, искусанная комарами и гнусом, возвращалась в палатку к костру, еде и короткому ночлегу.

Утром начинался новый рабочий день. Так приходилось работать всё лето. Отдыхали мы только в дождливые дни. Тогда мы отсыпались, сушили одежду и обувь, слушали радиопередачи из Москвы и "вражьи голоса".

Эта работа несколько снизила пафос моих романтических представлений о ежедневном труде геолога – поисковика, хотя с ним я уже был знаком ранее по студенческим производственным практикам.

советские геологи на Чукотке, 80-е

[TOP]

В зимнее время было легче, тогда проводились магниторазведочные съёмки и горнопроходческие работы по проверке аномалий.

Такое сезонное распределение работ было обусловлено особенностями геоморфологии и малоснежной и холодной зимой. Зимой для магнитной съёмки были доступны болотистые и труднопроходимые места, а при горных работах (рытье канав и шурфов) мерзлота не протаивала, как летом, и не создавала угрозу затопления или "заплыва" горных выработок.

Для работы зимой в тайге строились небольшие зимовья – срубы с плоской крышей, точнее с бревенчатым потолком. Иногда туда набивалось до 20-25 человек. Спали вповалку на нарах, в духоте и жаре, подтапливали всю ночь печь-буржуйку, тем не менее, обувь внизу, под нарами, почти не оттаивала. Выезжали в такие зимовья обычно на месяц, захватив со склада партии замороженные мясо и хлеб, крупу, макароны, иногда личную картошку, хранимую во время перевозки в спальных мешках. Деликатесом были пельмени с Борзинского мясокомбината, которые брали мешками. Иногда в них попадались замороженные мыши.

работа зимой в тайге		из палатки пора бы и в зимовьё

[TOP]

Горные работы проводились с "пожогом", для чего из тайги привозились на лошадях стволы сухих деревьев, которые укладывались в месте проходки и поджигались. Спустя несколько часов, грунт оттаивал и можно было начинать копать.

В мои обязанности зимой входило задание горных выработок для проверки ранее выявленных аномалий, их геологическое документирование, радиометрическое обследование и металлометрическое опробование. И, конечно, я должен был оценивать выработку каждого рабочего и составлять наряды на оплату.

Рабочая публика была самая разношёрстная - от бывших заключённых, до спившихся полуинтеллигентов из районных учреждений. Впрочем, пили они только после прибытия на базу и получения месячного расчёта, и уж, конечно, до потери сознания.

Мне тогда казалось, что на горных работах (проходке канав, шурфов) хорошую выработку должны давать только физически крепкие люди. В действительности, это не совсем так. Часто малосильный, но ловкий рабочий, экономно рассчитывающий каждое свое движение и использующий нехитрые приспособления (лист железа для подбора породы, например), вырабатывал гораздо больше сильного, но нерасчётливого проходчика. Тот же быстро выдыхался.

Магнитная съёмка зимой тоже имела свои специфические особенности. Она проводилась по предварительно разбитой на местности топографической сети 5 000-10 000 масштаба (50 – 100 метров между линиями пунктов измерений и 10 - 20 метров между пунктами).

Зимой обычно было почти всегда тихо, солнечно и сухо, поэтому работали даже при температуре минус 40°. Но при малейшем ветре были обморожения. Из-за сильных морозов нужно было дышать в сторону от прибора, чтобы не сбить настройку уровней магнитных кварцевых весов М-2.

Несмотря на весьма старую конструкцию этого магнитометра, точность съёмки обычно требовалась весьма высокая, поэтому измерения проводились с использованием магнитной опорной сети.

Следует сказать, из-за должностных перемещений (сначала - инженер оператор, затем начальник отряда и технический руководитель партии) характер моей полевой работы с годами несколько изменился. Зимой были периоды камеральных работ и составления годового геолого-геофизического отчёта с последующей поездкой для защиты в геологическое управление в Читу. Были также кратковременные командировки в другие геофизические партии для ежегодной приёмки полевых материалов. Это были периоды общения с коллегами и, естественно, умеренного расслабления.

это только с виду рай

Работать мне было интересно. Я даже ни разу не пользовался ежегодным отпуском. Решение поехать сюда казалось правильным. Как писал В. Высоцкий: "Мой друг уехал в Магадан, снимите шляпу, снимите шляпу. Уехал сам, уехал сам. Не по этапу, не по этапу".

Наша геофизическая партия при мне открыла несколько оловянно-бериллиевых рудопроявлений, что было ново для этого известного полиметаллического (свинцово-цинкового) рудного пояса. Несколько перспективных рудных участков были переданы для подсчёта запасов геологоразведочным партиям.

Наша партия была всегда на хорошем счету в экспедиции и почти всегда занимала первые места в ежеквартальном социалистическом соревновании. Правда, критерии для определения успеха почти ничего не имели общего с творческими результатами работ.

В то время основным показателем успешной работы было пресловутое выполнение плана в физическом и денежном выражении. Обычно, "первоокрывательство" месторожденийприписывалось не поисковикам, открывшим месторождение, а разведчикам, которые осваивали при горно-буровых работах несравненно большие денежные средства.

В этом отношении начальник партии Д.П. Винниченко был мастером бухгалтерии и гроссмейстером планирования. Это был суровый немногословный человек, прошедший тяжёлую жизненную школу, метеоролог по специальности, но неплохой, как тогда говорили, "практик" в геологии. Он прекрасно ориентировался в правилах игры с выполнением плана.

Тактика его была проста и смела одновременно. Он обычно проваливал план одного квартала (как правило, наиболее трудного - третьего) и выполнял с небольшим превышением остальные три. Для маневрирования он создавал "заначку" из сэкономленных ранее физических точек наблюдений, металлометрических проб и кубометров горных выработок.

При контроле заначку всегда можно было оправдать необходимостью проверки, повторения измерений или отбора проб. А в "провальном" квартале он уходил в отпуск, возлагая проблему выполнения плана на меня, как технического руководителя. Вознаграждением такой тактики были почти регулярно получаемые коллективом партии за выполнение плана денежные премии, весьма приличные по тем временам.

Мне казалось, что такой "затратный" способ отчётности никак не применим к геологическим работам.

***

        Письмо бывшего заключенного Дальстроя А.М. Дородницына К.Е. Ворошилову о реорганизации системы лагерей: "... не так давно в системе лагерей Дальстроясуществовало даже такое положение, что руководство лагерей получало премию за выполнение и перевыполнение "финансового плана" лагерей контингентом заключенных, т. е., другими словами, было лично заинтересовано в том, чтобы производственные предприятия отчисляли лагерю как можно больше средств за выполняемую заключенными работу, и поэтому, естественно, вместо того, чтобы бороться с приписками, с переплатами, с этой самой "туфтой", они осуждали ее лишь на словах, а на деле всячески поддерживали и поощряли.
        Нередки случаи, когда отдельные начальники лагерей вместо помощи хозяйственникам, начинавшим борьбу с приписками, осуждали их, обвиняя и плохом использовании рабочей силы, в плохой организации труда, хотя и то, и другое было нисколько не хуже, чем на других предприятиях или участках.
        Часто, идя на поводу у заключенных, руководство лагерей вместо объединения усилий с хозяйственниками в борьбе с приписками и за повышение хотя бы лишь интенсивности труда заключенных, всеми правдами и неправдами старались перевести относительно лучшие и дающие лагерю большой доход бригады на другие участки, где начальники "подобрее".
        В результате все оставалось по-прежнему: производственные предприятия имели, как правило, перерасход по рабочей силе, а лагери - незаконные прибыли. Пока те и другие, как, например, в системе Дальстроя, находились в ведении одного Министерства внутренних дел, эти "прибыли" лагерей и убытки хозяйственных предприятий в сводных балансах главков до некоторой степени балансировались за минусом незаконных переплат, переходящих на лицевые счета заключенных и премий работникам лагерей за "перевыполнение финансового плана", но в настоящее время, когда лагери и хозяйственные организации подобных главков переходят в ведение и на баланс различных министерств, такое положение, даже с экономической точки зрения, становится совершенно недопустимым, не говоря уже о вредности и даже преступности его со всех остальных точек зрения. ..."

источник