Часть первая. Великорусский пахарь в XVIII столетии
Очерк второйКАК ПАХАЛ, ЧЕМ ОБРАБАТЫВАЛ ЗЕМЛЮ РУССКИЙ КРЕСТЬЯНИН Важнейшим элементом традиционной практики земледелия были почвообрабатывающие орудия. В условиях изобилия основного строительного материала Восточноевропейской равнины — дерева, — основные сельскохозяйственные земледельческие орудия, исключая работающие режущие части, были сделаны из него. Великорусская сохаОсновным земледельческим орудием была в XVIII столетии, как и ранее, соха. Она имела традиционную, проверенную веками форму. Правда, в XVIII в. подавляющее большинство сох имело перекладную ("переметную") полицу для более экономного маневрирования в конце загонки у межи. Переменив отвал полицы с правого положения на левое, крестьянин, развернув соху на 180°, мог начать работу, не теряя время на заезды и непосредственно прокладывая следующую борозду рядом с только что сделанной. Общий вид великорусской сохи 50—60-х гг. XVIII в. зафиксирован в рисунке А.Т. Болотова (см. рис. 1), а описание ее устройства в 1758 г. дал П. Рычков: "Состоит она, во-первых, из розсохи, для которой приискивают удобное дерево и выделяют из ней две развилины, на коих два сошника насаживаются. На оглобли вырывают от корени крючья из осиноваго ж дерева, а в них вдалбливается неширокая доска, в кою вкладывается вышеозначенная розсоха верхним концом и утверждается в оглобленные крючья палкою, что называется валек. От сего валька вперед, разстоянием на аршин вдалбливается (между оглоблями, — Л. М.) палка длиною в аршин же, и называется поперешником. А к нему привязывают розсоху веревкою, кою именуют подвой, и утверждают по обе стороны (т.е. натягивают, — Л. М.) короткими палками, кои называют кляпы (кляп протыкает одну из веревок и вращением вокруг нее натягивает ее и вместе с тем сокращает в длине; крепится кляп за другую половину веревки, — Л. М.). В подвой вкладывают брусок длиной вершков в пять и называется он кобылкой, на которую кладется железная "палица", коя во время пашни прикладывается к обоим сошникам (т.е. попеременно, — Л. М.) и валит вспаханную сошником землю на одну сторону; чего ради и перекладывают ее на обе стороны. Лошадь в соху запрягают без дуги, но задевают гужами в оглобленные концы и кладут на нее (т.е. лошадь, — Л. М.) седелку с поперешником"*1*. Вращая кляпы вокруг подвоя и закрепляя их, земледелец поднимает или опускает нижнюю часть рассохи и меняет тем самым угол наклона сошников. Таким образом легко менялась глубина вспашки, что было особенно важным в нечерноземных районах, где часто толщина почвенного пласта земли резко менялась даже в пределах одного участка пашни. При излишнем углублении сошников в почву пахарь простым нажимом на рукоятки вниз выводил сошники на более мелкую пахоту. Конечно, резкий нажим вниз увеличивал трение орудия о почву и добавлял нагрузку лошади, но зато этот маневр был возможен на ходу, без остановки. Сошники могли быть без перьев и с перьями, представляющими зародыш лемеха. Перья увеличивали ширину пласта поднимаемой земли. Поскольку у сохи не было опорной "пяты", то крестьянин мог пахать сохой с наклоном вправо, когда пласт земли необходимо было круче отвалить в сторону. Крутизна положения железной "палицы" (иногда она была и деревянная) способствовала не только отвалу почвы в сторону, но и интенсивности рыхления почвы, что было принципиально важным, т.к. могло освобождать иногда даже от необходимости вторичной вспашки и боронования сравнительно мягких грунтов. Сошники проделывали углубленную борозду, которая хотя при следующей загонке заваливалась почвой, но тем не менее служила своеобразным дренажом. В условиях перенасыщения влагой полей во многих районах России это было очень ценным достоинством сохи. Пожалуй, наиболее важным качеством сохи была ее необыкновенная легкость. Ведь это давало возможность крестьянину работать даже на слабосильной лошади (особенно весной, когда у большинства крестьян лошади от бескормицы еле сами ходили, и иногда крестьянин даже оттягивал срок весенней пахоты, дабы лошадь окрепла на свежих всходах травы). При всей как кажущейся, так и действительной примитивности соха была поистине уникальным по своей простоте, дешевизне и универсальности пашенным орудием. В ней максимально воплотился критерий целесообразности. Глубина пахотыРазумеется, соха имела и недочеты. Известный русский агроном И. Комов писал, в частности, что соха "тем недостаточна, что излишне шатка и чрезмерно короткие рукоятки имеет, отчего владеть ею столь удручительно, что трудно сказать, лошади ли, которая ее тянет, или человеку, который правит, ходить с нею труднее". Однако эти неудобства были вполне преодолимы, так же как преодолимы были и функциональные недостатки сохи. "Я знаю, — писал Лепехин, — что соха многим не нравится затем, что не глубокия выворачивает глыбы, почему земля с наземом (навозом, — Л. М.) надлежащим образом смешаться не может и коренья посторонней травы, будучи в целости, усиливаются и заглушают посеянной хлеб". Мелкая вспашка сохой (от 0,5 до 1 вершка) компенсировалась "двоением", а иногда и "троением", т.е. двукратной и трехкратной вспашкой, иногда вспашкой сохи, идущей при двоении "след в след", то есть тем традиционным приемом, которым делали на поле борозды, второй раз соха идет по первой борозде, дополнительно углубляя ее. Такой прием не привлекал к себе внимания многочисленных во второй половине XVIII в. составителей различного рода хозяйственно-топографических описаний. Однако широкое бытование его явственно видно из некоторых наблюдений. Общая глубина вспашки чаще всего определялась толщиной плодородного слоя земли, т.е. собственно почвы. Древнейшая традиция запрещала выворачивать подпочвенный слой (глину, песок и т.п.). Эту традицию поддерживали и первые русские агрономы. Так, А.Т. Болотов, в частности, писал: "Всегда выгоднее пахать глубже, ежели слой земли не очень тонок, а когда тонок, пашут мелко, чтоб не выворотить негодной земли" . В Вологодской провинции в 60-х годах XVIII в. "и самую унавоженную добрую землю глубже 4-х вершков (18 см. — Л. М.) не пашут". Остальные почвы вспахивались на более мелкую глубину. В Тверской губ., где применялись лишь сохи, почти повсеместно пахали не глубже двух вершков (ок. 9 см) даже в тех случаях, когда пашню "троили". На глинистых грунтах Галицкой провинции даже косулями пахали на глубину не более 2-х вершков. В Рязанской губ. пашут вообще на глубину в 3 вершка и лишь при двоении глубина доходит до четверти аршина (около 18 см), но не более, ибо "по качеству здешней земли глубже того пахать не можно". В Оренбургской губ. общая глубина вспашки доходила до 4 вершков и т, д. Разумеется, разные типы пахотных угодий были способны входить в землю на разную глубину. В Переяславль-Залесской провинции соха, как правило, врезалась в землю "в полвершка с небольшим", косуля — в полтора, а плуг "землю прорезывает глубиною е 2 вершка и более". Так, вероятно, было в большинстве нечерноземных районов. В редких случаях глубина вспашки была большей. Так, во Владимирском ополье, где преобладали так называемые легкие почвы, пахали глубже. Даже соха проникала здесь, в конечном счете, на четверть аршина (18 см). В Переяславль-Рязанской провинции "во время пахания опускают соху в землю вершка на три". В Калужской провинции двулемешными сохами "в землю не более выпускают, как на 2 вершка, а в мягкой земле и на 3 вершка", но, видимо, двулемешные калужские сохи и рязанские сохи — это косули. Те и другие часто называли "сохами". А в Олонецкой губ. обычные сохи называли "прямыми сохами" (в отличие от "косых"). П. Рычков объясняет часто встречающуюся неточность в определении в XVIII в. пахотных орудий (сохи путали с косулями): "Косуля во всем почти подобна сохе, только, что больше; имеет так же, как и соха, два сошника". И только далее выясняются ключевые различия: левый сошник либо стоит наподобие отреза, либо у него загнуто вверх перо. Таким образом, собственно соха пахала мелко (см. рис. 2).По наблюдениям И.И. Лепехина, соха "не глубже как с небольшим на вершок (4,5 см, — Л, М.) прорезывает землю". Для того чтобы достичь глубины в 2 или 3 вершка, нужна была многократная вспашка и вспашка "след в след". Повторная вспашка, например, двоение, давала дополнительное заглубление в нетронутый слой почвы лишь на 30—40%. Что касается борьбы с сорняками, то сам Лепехин был убежден, что при повторной вспашке "соха столько же... искоренять может, как и глубоко проникающее пахотное орудие. Соха была незаменима на песчано-каменистых почвах, т.к. пропускала меж сошников мелкие камешки. Достоинства сохи были проверены народной практикой и на лесных росчистях, т.к. она легко преодолевала корневища и т.п. Простота конструкции, дешевизна сохи делали ее доступной даже бедному крестьянину. "Бедные и одинокие крестьяне великое от нее чувствуют облегчение", — писал тот же И. Лепехин, Там, где не было суглинка, тяжелых глинистых и иловатых почв, соха не знала конкуренции. На песчаных и супесчаных, серых с супесью почвах Новгородской, Вологодской, Тверской, Ярославской, Владимирской, Костромской, Московской, Рязанской, Нижегородской и ряда иных губерний соха вполне себя оправдывала. И. Лепехин писал: "Если мы рассмотрим песчаные места, какия по большей части от Москвы до Арзамаса примечаются, то перестанем винить соху". Залежь черноземного региона соха вряд ли одолевала, но выручало плодородие, выдерживавшее самое поверхностное рыхление почвы. На старопаханных почвах соха была выгоднее плуга. Недаром в черноземных районах соха проникала в XVIII в. и в Орловскую, и в Тамбовскую, и в Курскую, и в Воронежскую губернии. Сока останавливалась лишь перед этнической традицией. В Воронежской губ. "жители пашут землю большей частью сохою на лошадях, а редкие (и то более в селениях малороссийских и некоторых помещичьих, а особливо для распашки вновь земли или целины) — плугом на волах..." В тех уездах, где черкас было больше, там больше практиковалась вспашка на волах. На Урале соха стала конкурентом сабана, который был несколько легче украинского плуга, но требовал тяги, как минимум, 4-х лошадей. Пожалуй, только в Екатеринбургском у. "некоторыя пашут и плугом волами", а "большей частью на лошадях сохами". Во всех остальных уездах Пермской губ. пахали только сохами на лошадях. П. Рынков в 50-х гг. XVIII в. писал о преимущественном употреблении сохи среди русского населения Ставропольской, Уфимской и Исецкой провинций, где крестьяне достигали сохой пахоты на глубину до 4 вершков (вероятнее всего, также путем многократной перепашки). Нежинская сохаРаспространялась соха и на украинских землях, В северной части Нежинского уезда академик Гильденштедт наблюдал в практике типичную российскую соху, имевшую даже более архаичные детали в своей конструкции, чем в собственно русских землях. Эта соха (см. рис. 3) состояла, как обычно, из 9 основных частей (2 круки, т.е. оглобли, потина или рассоха, валек с двумя рукоятками, 2 сошника, полица, тяжи или подвой и так называемая криулина, т.е. кривая палка, вставляемая в правый сошник и помогающая отваливать землю вправо от сохи). В отличие от сохи, описанной Рычковым, нежинская соха имела 2 поперешника между оглоблями (круками), подвой сохи был не из веревок, а из ивовых прутьев, т.е. более архаичный.Кроме того, рукоятка полицы крепилась непосредственно в подвое, а не посредством кобылки, как у российской сохи. Наконец, тяжи (подвой) здесь не регулировались по длине кляпами, а укрепляли потину (россоху) намертво на определенный режим работы (т.е. либо мелкую, либо глубокую вспашку), да и сама рассоха укреплялась у валька вставкой между первым поперешником и потиной простейшего клина, что, видимо, имеет также более архаичный характер конструкции. Очень интересна одна деталь: левый сошник называется здесь сошник-резец, а правый: сошник-лежень. В названии просматриваются особые функции каждого из сошников, функции, ставшие обособленными в таких орудиях, как плуг и косуля. Возможно, такая соха была в российских землях еще в XVII — начале XVIII в. Соха на украинских землях во многом себя оправдала. Известно, в частности, что А.Ф.Шафонский, автор интереснейшего топографического описания Черниговской губернии, ратовал за внедрение сохи в земледелие этого края. Самым же примечательным явлением было то, что внедрение сохи сопровождалось и изменением ее конструкции в черниговских землях с целью приспособления ее под воловью упряжь. В итоге соха теряла пару оглобель, и вместо них появилась лишь одна крука в виде традиционного для украинского плуга стебла (см. рис. 4). Вместо валька появилась вертикально стоящая рукоятка. Потина (рассоха) крепилась непосредственно к стеблу, и крепление это усиливалось появлением дополнительной палки, соединяющей низ плотины и стебло. Стебло соединялось и крепилось с традиционным припрягом на двух одинаковых колесах, а сам припряг имел уже обычное для украинского большого плуга устройство для упряжи 4-х волов. Собственно рабочая часть этой видоизмененной сохи не менялась: по-прежнему на концах рассохи крепились два сошника, точно такие же, как у сохи. Вероятнее всего, такая соха была гораздо крупнее и пахала глубже, так как тянули ее 4 вола, что равносильно двум лошадям. Даже на тяжелых почвах соха все-таки применялась, хотя при второй и третьей перепашке. Таким образом, соха, со всеми ее недостатками, была оптимальным вариантом пашенного орудия, поскольку была орудием широкого агротехнического диапазона операций по обработке почвы, экономически доступным широким массам непосредственных производителей, и в целом отвечала производственным запросам и возможностям даже слабого крестьянского хозяйства. Что такое косуляXVIII век дал вместе с тем существенные сдвиги в развитии пахотных орудий в виде массового распространения косули. В XVIII веке на территории распространения русского населения произошло резкое расширение пашенных угодий за счет так называемых "посредственных" земель. Как правило, это были тяжелые глинистые и иловатые грунты. Увеличение лесных росчистей также повышало нужду в более мощном пахотном орудии, но сохранявшем бы тем не менее лучшие достоинства сохи. Косуля в Европейской России употреблялась там, где соха была бессильна перед твердостью грунта. Постепенно утверждается практика, когда сохой "пашут только старую пашню, а дербу, или новую пашню, дерут косулями, которая от сохи тем разнится, что глубже идет в землю и дерет вершка на полтора глубиною". Соха употребляется, как уже говорилось, и на тяжелых грунтах, но лишь при второй и третьей вспашке. В Костромском у. и некоторых других уездах Костромского края "на высоких местоположениях... поля... содержащие не столь глубокой верхний слой глинистой смешанной с песком земли", то есть там, где почвенный слой достаточно тонкий, но грунт твердый и сохе не под силу, во-первых, поднимают косулею, запрягаемою по одной, а где "туга земля", — по 2 лошади". Потом пашню боронят и второй раз пашут сохами. "И где более туга земля, тамо для ржи, пшеницы и ячменя забороня перепахивают в третий раз сохами и, высеяв зерна, заборанивают". При второй и третьей вспашке сохи выступали в той же роли, как и сохи-черкуши. Так, М.А. Баранов в одном из владений Спасо-Ефимьева монастыря (с. Светиково Владимирского у.) отметил подъем пара плугами, запряженными 2 лошадьми, а вторичную вспашку под посев озими — уже сохами. Вспашка весной яровых в этом селе производилась также плугами, но запряженными одной лошадью. В Костромском у. на "вешнею водою понимаемых местах", то есть на заливных пашнях, там, где "верхний слой из илу и глины, смешанных с песком", представляет особую трудность для вспашки, первый подъем пашни идет "небольшим на 2-х колесах плугом", запряженным двумя лошадьми ("а где рыхлые земли — тамо и по одной лошади"). Затем идет бороньба, а "другой раз пашут сохами и, посея зерна, заборанивают..." Сохи в Костромском крае не имели полиц, поскольку выполняли роль рыхлителя. Правда, в Кологривском и Ветлужском уездах "косуль и плута не употребляют, но пашут сохами". Об устройстве косули можно судить по одному из ее изображений 60-х гг. XVIII в. (см. рис. 5). Главное отличие косули от сохи состоит в ликвидации одного из сошников (левого) и устройстве вместо него отреза, который выдвинут несколько вперед. Стойка косули уже не раздвоена, т.е. не имеет вида россохи, а делается из плотного бруса. Правый сошник сделан теперь уже так, что в нем слиты воедино собственно сошник, отвал и лемех. Таким образом, косуля стала отвальным орудием. В переяславской косуле, как видно из рисунка, стойка косули была, видимо, "вдолблена" в валек, а нижняя половина ее крепилась к оглоблям, вероятно, не веревочным подвоем, а гнутыми жердями, концы которых опирались на два "поперешника". В косулю обычно запрягалась одна лошадь, которая при пахоте ходила всегда бороздою, "чего ради правая оглобля делается у нее кривой, чтоб лошаде бороздой ходить было свободнее". Российская косуля весила около 2 пудов. Вариации и модификации этой косули имели, как правило, местные названия, однако кардинально они друг от друга не отличались. Известна, например, "ярославская косуля". Краткое описание косули такого типа дал И. Комов, считавший, что этот вид косули характерен для Переяславль-Рязанской провинции. Он называет ее косулей "об одном лемеше с полицею, несколько круто поставленными для отвала земли". Несомненно, что у этой косули также был отрез и резец. Костромская косуля имела "сложение", т.е. конструкцию, "подобно в запряжке сложению сохи, но вместо двух сошников имеет оная отрез и подле онаго лемех, к левой стороне круче в землю входящие, чем поднятой земли пласт переваливается на правую сторону". По данным М.А. Баранова, в середине XVIII в. косули с одним лемехом и отрезом были у крестьян Владимирской губ., в частности, во владениях Спасо-Ефимьева монастыря (село Мордош). По наблюдению этого автора, косули у крестьян появляются здесь примерно с 40-х гг. XVIII в. Правда, иногда отрез косули был железным, иногда имел железный наконечник и даже костяной. Косули в этом районе пахали очень глубоко: на четверть аршина с небольшим (ок. 20 см). В Архангельской губ., где были глинистые почвы по холмам и черноземы по низинам, пахали на глубину 13—18 см. Орудия вспашки здесь называли "сохами", но, скорее всего, это были косули ("сохи об одном железном сошнике с резцом на переди"). Отрез, или чертежВ сущности косуля объединила и улучшила функции двух древнейших орудий — сохи и отреза, или чертежа (резца). В XVIII в. в некоторых районах, например, в Псковской, Новгородской, Тверской губерниях, еще сохранилась в чистом виде комбинация работы этих орудий. Это вызывалось прежде всего систематическим подъемом лесной нови. В новгородско-псковских районах резец (отрез) применялся и на дернистых пожнях. При посевах льна, как пишут очевидцы, пашни "взрезывали... особливым резцом, а сзади прорывая обыкновенною сохой". В топографическом описании Тверской губ. по Калязинскому, Вышневолоцкому, Корчевскому и Зубцовскому уездам среди общеупотребительных земледельческих орудий фигурируют соха и отрез. Кроме того, отрезы, вероятно, были в практике в Бежецком и Краснохолмском уездах, Старицком и других. Отрезом делали первую обработку лесных росчистей. "Расчистка бывает следующим образом, — читаем мы в описании Калязинского уезда, — Срубают лес осенью и оставляют на год или на два на месте, дабы земля под сучьями подопрела. После того крупный лес отбирают, отсекая сучья, и употребляют, куда годен, а сучья и мелкий лес сбирают в груды и жгут. Потом подымают сперва отрезом, а после сохами и несколько поборонив, сеют овес. Некоторые же тот год не сеют никакого хлеба, а переворотя землю, оставляют до будущего, дабы лучше корень и трава засохли и сгнили. Потом, перепахав 2 раза, сеют рожь или яровое". Для Корчевского уезда отмечена деталь, видимо, характерная для всех росчистей губернии: "В первый год хлеб родится не весьма хорошо по причине множества корней и больших глыб, подавляющих часть зерен". Таким образам, принцип целесообразности, мотивированный во многом спецификой природно-климатических условий, и в частности широкой практикой ежегодных расчисток леса в подавляющем большинстве уездов (исключением, возможно, были Тверской и Кашинский уезды), сохранил своеобразную комбинацию почвообрабатывающих орудий, внешне выглядящую даже архаикой. Существование отреза как особого орудия, видимо, оправдывалось еще и потому, что последующая обработка выжженной лесной земли, часто изобилующей щебнем и мелкими камнями, могла быть сделана только сохой. Так, скорее всего, было во многих районах севера. Больше того, в XVIII в., в частности, в Вышневолоцком у. сохранилась соха без полицы (возможно, позднейшая соха-цапулька): "На вновь выжженных местах обрабатывают оную (землю, — Л. М.) обыкновенною ж сохою, но без полицы. Сие называется цапать"*2*. О "коловых" (в отличие от перовых) сохах на работах такого же типа сообщает Лаксман. Встречались в практике и односошные и трехральные сохи. Сохи с брылой Помимо однолемешной косули, т.е. косули в ее наиболее совершенной форме, в русской производственной практике XVIII в. преимущественно окраинных районов был распространен тип орудия, которое позднее, в XIX в., получило название "сохи с брылой". Это, видимо, самая начальная стадия объединения функций сохи и отреза, получившая свое завершение в косуле. К этому классу относятся многие разновидности так называемых "сох-односторонок". У "сохи с брылой" оба сошника были расположены, видимо, очень полого, но перо левого сошника загнуто вертикально вверх (собственно "брыла"), поэтому стало возможным отрезать слева пласт земли. Правый же сошник этого орудия мог подрезать пласт снизу. Правый лемех и, видимо, переметная полица отваливали взрезанный пласт земли. Описание этого орудия в 1758 г. дал П. Рычков, который называет его косулей: "Косуля во всем почти подобна сохе, толико что больше. Имеет также, как и соха, два сошника. На правой стороне обыкновенно прямой, а на левой с пером или загнутой несколько к верху вместо отреза. Простым сошником землю пашет, а другим отрезает и валит все пластинами на правую сторону, токмо тоне (т.е. тоньше, — Л. М.) сабанного" (пласта, — Л. М.). И.А.Гильденштедт, как мы уже видели, описал этот тип орудия в дневниках путешествий по Украине в 1768 г., назвав его "нежинской сохой". Можно уверенно говорить, что именно "соха с брылой" под названием "двулемешной косули" также была описана И.Комовым. Разумеется, как и все ученые-агрономы XVIII в., Комов дал весьма критическое описание этого орудия. "Что же касается до косули о двух лемешках, какия у нас в некоторых областях употребляются, она есть и для людей и для лошадей трудное и для глинистой земли вредное орудие, потому что землю в широкие глыбы режет и оныя не скоро отваливает, но загребает с собою для того (т.е. из-за того, — Л. М.), что полица не довольно назад отогнута, но торчит из засошников почти прямоугольно"*3*. Двулемешное орудие могло отрезать широкую глыбу и в конечном счете отваливать только при условии функционирования резца или отреза. Но поскольку Комов все-таки толкует о левом сошнике-лемехе, то скорее всего именно этот сошник-лемех был загнут вверх или повернут вертикально и отрезал "широкую глыбу". Разумеется, двулемешная косуля хотя уже и отрезала сбоку и снизу пласт земли, но сохранила еще рыхлящую функцию сохи. Такие сохи-косули были все-таки удобными в работе, обладали сравнительной легкостью и маневренностью. Различные модификации такого типа примитивных косуль в XVIII в. распространялись в заметных масштабах там, где еще не было собственно косуль (Оренбург, Пермская, Уфимская, возможно. Вятская губ.). Распространение усовершенствованных косуль в XVIII в. было внушительным прогрессом прежде всего в качестве обработки почвы. Это орудие было способно поднимать новину, пахать тяжелые почвы на двойной конной тяге в Ярославской и Владимирской губ., отваливать пласты вдвое шире, чем захват сохи. Косуля на тяжелых глинистых почвах проникала в глубину до 1,5 вершков и более, радикальнее боролась с сорняками. Вместе с тем ею пахали в большинстве случаев одной лошадью, она была приспособлена к быстрому маневрированию глубины вспашки и не выворачивала подслой плодородной почвы. Русский плугВ русском земледелии в XVIII в. заметная и важная роль принадлежала и собственно плугу. В этот период сельскохозяйственная практика вовлекла огромное количество новых земель, бывших далеко не идеальными по своим механическим качествам. Таким образом, общий фонд тяжелых или "отягчительных" почв сильно увеличился. Там, где с крепким глинистым, иловатым или "серым суглинком" грунтом не справлялась косуля на двойной конной тяге, широко применялся колесный плуг. Общее представление о таком типе орудия дает гравюра с изображением плуга, применявшегося в 60-х гг. XVIII в. в пределах Переяславль-Залесской провинции (см. рис. 5). У плуга нет розсохи, вместо нее массивная стойка, "вдолбленная" в массивную горизонтальную балку-тесину, передняя часть которой лежит на оси двухколесного передка. Стойка крепилась в балке системой клиньев и особой рамой, охватывающей балку со всех сторон. Снизу на стойку насаживался лемех-отвал, заканчивающийся внизу режущей сошниковой частью. Впереди лемеха-отвала крепился отрез в виде саблевидного широкого ножа, насаженного на деревянную основу-стойку, "вдолбленную" в балку-тесину. От колесного передка плуга по направлению к лошади шло деревянное звено, видимо, шарнирно (курком или двумя курками) соединявшееся с передком плуга. На нем крепились постромки от упряжи. На переяславском плуге не видно полицы, тут работал лемех-отвал, опрокидывавший пласт земли навзничь. Но на иных типах плугов еще, видимо, могла быть и полица. Так, в частности, И. Комов писал о принципе работы плуга следующее: "Резец глыбы отрезывает, сошник — взрезывает (т.е. подрезает снизу, — Л.. М.), а полица их отворачивает и навзничь оборачивает". Этому способствует более отлогое положение полицы, закрепленной постоянно на правый вывал земли. Такой плуг по типу был, конечно, более примитивен и близок к косуле. Тот же И. Комов указал и на недочеты российского колесного плуга. Отмечал, что плуг "для лошади несколько легче, что, когда в землю излишно углубиться, то пахарь рукояти вверх приподнимает, а не вниз давит, как у безколесного, отчего меньше трения бывает, но на глинистой пашне (а там плуг и применялся, — Л. М.) колесо и сошник прыгают: от сего бока у борозд будут с выемками, а дно — яминами, в коих вода будет застаиваться, что для глинистой земли очень вредно" . Делался плуг из дуба и был дорогим пашенным орудием. Наряду с сохой и косулей плуг широко применялся в крестьянском хозяйстве во Владимирском, Переяславль-Залесском, Александровском у. Владимирской губ., Петровском, Ростовском, Угличском, Мышкинском у. Ярославской губ., Краснохолмском и Бежецком у. Тверской губ. и других. Плуг был распространенным орудием в Курской губернии (главным образом для распашки новых земель). Достоинством его, как и косули, была лучшая возможность избавляться от "травных корней". Применение плуга резко улучшало плодородие земли и за счет глубины вспашки, и за счет радикального уничтожения сорняков: "Где пашется плугом на твердой черноватой земле, то и урожай бывает отменной и противу прочаго хлеба лучше". Во Владимирском уезде плуг пахал в конечном счете на очень большую глубину — около пол-аршина (36 см). Однако дороговизна орудия, необходимость как минимум тяги 2-х лошадей позволяла использовать его далеко не в каждом крестьянском хозяйстве.*4* В районах Северо-Запада, в частности, южной части Олонецкого уезда и долины р. Свирь в 60-х гг. XVIII в. встречался так называемый "малый плуг", сходный с финским типом. "У него долгие, узкие, несколько наперед загнутые и вместе сходящиеся сошники с тупыми сторонами: ибо они сделаны не столько для разрезывання дерна, как для выворачивания малых камней и для взорания рухлой пашни или перезженнаго поля. Отвороты или присохи подобны небольшой лопатке и столь широки, что могут охватить один сошник для отворачивания земли на ту или на другую сторону". На тучной земле такой "плуг" мог в конечном счете углубиться на пол-аршина (36 см), но "по большей части только на 6 вершков" (27 см). В одном из самых плодородных уездов Пензенской губ. — Чембарском "пашут старую землю сохами на лошадях, а дикую и новую залиж — плугами, причем пашут новину трижды, а боронят лишь один раз. Какой тип плуга здесь применялся, не вполне ясно, хотя, скорее всего, он напоминал сабан, так как татары и другие народы Поволжья применяли этот плуг. Большой малороссийский плуг На тучных черноземах в Воронежской губернии, Белгородской провинции и среди русского однодворческого населения севера Харьковщины и Слободской Украины был широко распространен тяжелый малороссийский плуг с одним отрезом (см. рис. 6). В Бирючском, Валуйском, Калитвенском, Беловодском, Купянском уездах Воронежской губ. преобладала обработка земли малороссийским плугом . А в Ливенском, Острогожском и Богучарском уездах соотношение применения малороссийского плуга и сохи было примерно равным.Такой плуг запрягался в 3—4 пары волов и требовал трех работников, а пахота шла медленно. В Калитвенском и Беловодском уездах большинство населения "вместо сох употребляет более плуги, в которые впрягают от четырех до шести, восьми и до десяти волов. Необходимо подчеркнуть, что взрытое большим плугом поле дополнительно поперек проходят "аралом" (ралом), которое может быть тройным ("тройчак") или одинарным (см. рис. 7). У "тройчака" центральный сошник имел железный наральник, такой же наральник был и у одинарного рала. По мнению некоторых современников, один работник с одной сохой и 2 лошадьми мог обработать столько же пашни, сколько 3 работника плугом с 8 волами. Разница была в глубине вспашки. Однако у пахоты тяжелым плугом был недостаток: им пахали "не всю землю сплошь, но с некоторыми промежутками на четверть (ок. 18 см. — Л. М.) и более". Соха же пахала землю сплошь. Глубина вспашки в районе Острогожника по целине была не более 3 вершков (13,5 см), на второй год — ок. 18 см, и только на третий год пахали глубже четверти аршина, т.е. до 6 вершков (27 см). Тяжелый плуг был очень дорогим орудием. В 60-х гг. XVIII в. он стоил свыше 30 руб." , а к концу века — до 160 руб. Имел его примерно лишь каждый десятый земледелец. РалоНаконец, орудием переходного типа, точнее заменявшего и плуг и борону, было так называемое рало. Рало применяли на тучных степных черноземах для поверхностной обработки уже однажды вспаханной земли. Ралом обрабатывали землю на второй, третий и т.д. годы после вспашки плугом. Так, в Калитвинском у. Воронежской губ. "вновь для перепашки под озимой хлеб еще употребляется орудие, рало называемое, которое делается наподобие бороны с одним рядом 5-ти или 6-ти больших дерев
Источник: http://vadim-blin.narod.ru/milov/1-02och.htm |